Уважаемые участники конгресса!
Начну доклад с того, что интересует всех. С денег.
Задолженность рыбной отрасли – кредиторская задолженность – в последние два года снова растёт.
В начале 2000-х в рыбной отрасли тоже был очень высокий уровень кредиторской задолженности. Но тогда заёмные деньги были средством выживания – на них покупали квоты. Предприятия шли на всё, чтобы остаться в живых, а кредиты предоставлялись лишь на короткий срок.
Обратите внимание, как долго тянулся шлейф «плохих долгов». Они составляли 15 – 16% от общего объёма кредиторской задолженности даже спустя пять лет после проведения последнего аукциона. Немалую часть «кредиторки» составляли долги по зарплате.
Рыбаки заплатили за квоты свыше 40 млрд. рублей (не считая налогов и сборов), но экономические результаты работы отрасли после проведения аукционов оказались удручающими.
Производство товарной продукции к 2004 году достигло исторического минимума – чуть больше 2 млн. тонн. Едва теплились инвестиции. Коэффициент обновления основных фондов к началу 2000-х составлял «минус 6%». Широкое применение получили «серые схемы» реализации продукции на внешнем и внутреннем рынках.
Напомню, что рыбное хозяйство работает внутри особой системы координат. Природные, экономические и социальные (!) факторы – в совокупности – задают такие ограничения для управленческих решений, которых нет ни в одной другой отрасли экономики. Непонимание особенностей рыбного хозяйства всегда и везде приводили к кризису.
Все ведущие рыболовные державы прошли через эти испытания. Поэтому попытки просто скопировать чужой опыт, позаимствовать успешные примеры, такие попытки бесполезны, а часто и вредны.
Итак, кредиторская задолженность рыбной отрасли снова растёт. И это хорошо. Сейчас кредиторская задолженность – это средство развития. Это «топливо» для долгосрочных финансовых вложений и инвестиций. В рыбную отрасль постепенно входят «длинные деньги» — растёт доверие банковской системы.
Стоимость основных фондов рыбной отрасли за десять лет увеличилась с 29 млрд. рублей до 71 млрд. – в 2,5 раза. Для сравнения — стоимость основных фондов в сельском хозяйстве за это время увеличилась в 2,6 раза. Хотя с 2007 года государственные субсидии сельскому хозяйству перевалили за триллион рублей.
Существенно возросла стоимость доступа к водным биоресурсам, измеряемая капиталоёмкостью одной тонны добываемых водных биоресурсов. Десять лет стоимость основных фондов в расчете на одну тонну добываемых водных биоресурсов оценивались в 5 тысяч рублей. Сейчас – свыше 16 тысяч рублей.
Существующая в нашей стране система распределения водных биоресурсов ещё очень молода – она сформировалась в 2008 — 2010 годах. Поэтому нет ничего удивительного в том, что система распределения водных биоресурсов остается незавершённой, недосформированной.
Регулирование прибрежного промысла видоизменялось трижды, но и сейчас вызывает много споров. Сохранились компании, не имеющие собственного флота и занимающиеся перепродажей квот.
Незавершённость отраслевого законодательства искажает экономические координаты в отрасли, приводит к вымыванию из производительного оборота значительных денежных средств, является тормозом развития.
Хочу подчеркнуть, что система распределения водных биоресурсов – это не только правила и процедуры наделения предприятий квотами, но и система регулирования промысла. К сожалению, стройной и эффективной системы регулирования рыболовного промысла до сих пор нет. Промысловую деятельность предприятий регулируют несколько ведомств: Росрыболовство, ФСБ, Россельхознадзор, ФТС, ФАС.
Конкуренция регуляторов оказывает прямое (и по большей части негативное) влияние на производственные показатели, а следовательно – и на финансовые результаты. Рыбная отрасль работает в немыслимой для остальных отраслей ситуации. Вот молочники – уже второй год возмущаются против навязываемой им системы ветеринарной сертификации. Потому что такая система зажимает молочную отрасль в тиски двух регуляторов. Двух!
А наша отрасль уже несколько лет работает в тисках пяти регуляторов. И никто из них — кроме Росрыболовства – не отвечает за результаты работы отрасли. Поэтому креативность в контрольной деятельности и прожектёрство, присущие некоторым регуляторам, не знают границ.
Рыболовный промысел состоит из нескольких производственных операций, только одна из которых приносит доход. Остальные производственные операции – это – условно-постоянные издержки. Это – расходы.
Система регулирования, система контроля оказывают самое прямое влияние на величину условно-постоянных издержек. Фактически сами регуляторы и создают существенную часть непроизводительных расходов отрасли. Чем сложнее и запутаннее система контроля – тем выше денежные потери предприятий. Готов назвать цифры.
Незавершённость системы распределения водных биоресурсов и конкуренция регуляторов обходятся в 10 – 12% отраслевой выручки – 12 – 15 млрд. рублей. Это сопоставимо с ежегодным объёмом инвестиций, с объёмом налоговых платежей.
Столько теряет бизнес, теряет государство, теряет общество.
Мы предлагаем отразить это в докладе Госсовета и предложить решение.
Считаю необходимым высказаться по поводу предложений о введении новых видов квот. Необходимо очень взвешенно подходить к этому. Система распределения квот, создаваемая только в целях загрузки производственных мощностей и оторванная от естественных колебаний запасов, неизбежно приведёт к подрыву природных запасов и нехватке сырья. Как и любая другая технократическая утопия, в конечном итоге она заканчивается дефицитом и чиновниками, распределяющими дефицитный ресурс.
Очень важно придать дополнительный импульс инвестициям в отрасли. Как это сделать?
Предлагается «упаковать» соглашение об инвестиционных обязательствах в договор о закреплении доли квоты. Давайте разберёмся, как это будет происходить. Каждое предприятие привезёт на рассмотрение специальной комиссии тома бухгалтерской отчётности за девять лет. А как по-другому? Ведь предприятие обязано подтвердить размер выручки, от которой будет рассчитываться инвестиционная доля.
Хорошо. Проверили горы отчётов, заключили договор, а налоговая инспекция по результатам проверки оспорила размер выручки предприятия за несколько лет, значит показатели инвестиционного соглашения расползаются по швам, значит и договор закрепления доли становится юридически ничтожным.
Всем знакома химическая реакция, когда два вещества находясь порознь, безвредны, а, соединяясь, превращаются в опасную кислоту. Договор закреплении доли и соглашение об инвестиционных обязательствах – два принципиально разных документа: разных по своему юридическому происхождению, порядку проверки и процедуре оспаривания. Поэтому при их соединении неизбежно образуется та самая кислота, которая разъедает долгосрочные правила в рыбной отрасли, разъедает гарантии для бизнеса, разъедает понятные ориентиры для банковского кредитования.
Мы – тоже за инвестиции, за установление индикативных показателей инвестиционного развития.
Но мы – против «упаковывания» таких показателей в договор о закреплении доли, потому что в таком случае основа для инвестиций разрушается.
Контролировать инвестиционные обязательства предприятий можно и нужно с помощью налогового законодательства. Например, использовать в качестве инструмента индикативного планирования инвестиций ставки сбора за пользование ВБР.
Сейчас готовится заседание Госсовета. Рыбацкие объединения принимают активное участие в его подготовке. Но нельзя ограничиваться только критикой предложений ведомств. Хотя и эта часть работы должна быть выполнена профессионально и аргументированно.
Рыбопромышленному бизнесу важно предложить ориентиры развития отрасли, которые учитывают непростые экономические и социальные условия, в которых сейчас находится страна.
Ориентиры, которые выходят за пределы привычной производственной инерции, ориентиры, которые могут показаться смелыми, дерзкими, рискованными, которые потребует полного напряжения и финансовой отдачи.
Уверен, что при подготовке заседания Госсовета такие предложения бизнесом будут сформулированы. Уверен, что только на такой основе будет выработано и доложено Президенту сбалансированное и цельное решение.
